Оперсводка командира 900 СП Белякова командиру 242 СД по окончании неудавшегося наступления 12 августа:
«Противник упорно обороняет Ерхово, восточнее Ерхово и южнее Жидки, имеет оборудованный ДЗОТ с системой пулеметно – минометного огня. Никаких признаков отхода нет. Наоборот, в районе Ерхово силы противника увеличились.
Наступление 12.08.41г. на Ерхово и юго-западнее Жидки, успеха не имело. Произведенная атака ночью также успеха не имела. Полк наступает на широком фронте; сил и средств мало, особенно живой силы. Физически и морально непрерывными боями полк истрепан. В рядах имею по 30 человек (1 и 3 батальон).
Что нужно для того, чтобы выполнить поставленную задачу:
Сильную артиллерийскую подготовку с задачей подавления всей системы огня;
Роту танков;
Сконцентрировать удар в главном направлении. Частыми атаками отдельные подразделения успеха не дадут и дадут противнику возможность уничтожать их своим огнем, особенно минометов и артиллерии;
Наступление и атаку производить на всем фронте в явно точно установленное время.
Пополнить полк живой силой и огневыми средствами, особенно полк артиллерии. Увеличить отпуск мин на 122 м/м батарею, которая почти бездействует
В отсутствие связи с артиллерией объединить действия дивизии.… Имею одну приданную нам пушку от дивизиона»
На рассвете 13 августа, 1-й и 3-й СБ. 900 СП вновь перешли в наступление на д. Ерхово, а с 15ч 00м 900 СП наступал на высоту 215.2.
Однако, и в течение 13 августа части 900 СП могли добиться успеха, оставаясь к 07ч 00м 14 августа на следующих позициях:
«-3 СБ. овладел стыком дорог и находится восточнее Ерхово 300-400м;
-2 СБ. – левее 3 СБ. овладел дорогой Жидки – Ерхово и находится восточнее Ерхово 300-4—м, имеет своей задачей атаковать противника в Ерхово с юго-востока;
-1 СБ. – и 5 СР. овладели Лосиной Ямой – Сараи.
Полк продолжает наступление, довыполняя поставленные задачи.
Потери по предварительным данным: убитых – 5 человек, раненых – 35 человек. Уточнено будет по окончании боя. Ранен командир 2 СБ. Ст. Лейтенант Шемох С.И.»
Василий Сергеевич Филимонов погиб в бою 12 или 13 августа при наступлении 900 СП в на Ерхово и юго-западнее Жидки (Лосиные Ямы, высота 215.2).
В извещении и других документах указано, что «тов. Филимонов Василий Сергеевич… находясь на фронте, пропал без вести 12.08.41г.» на основании приказа ГУК НКО № 01238 от 25 апреля 1945г.
Однако, на основании письма, присланного Екатерине Федоровне подчиненными Василия Сергеевича после его смерти, - можно усомниться в правильности этой даты:
«1941 года 19-го дня
Здравствуйте многоуважаемая Екатерина Федоровна. Письмо вам прислано с фронта и письмо это принесла весть не так то приятная для вас и для вашей родни.
Ваш муж, Василий Сергеевич, 13-го августа был послан командованием в наступление с своей ротой, где и погиб.
1. Первый раз его тяжело ранили, а когда хотели спасти его бойцы, то есть понесли с открытого места в рожь, в него еще ударили из миномета, и осколок попал в него. Который и добил.
С приветом к вам из его роты Старшина Ахапкин Ф.М. и писарь Гребенкин Г.П.»
Можно предположить, что подчиненные Василия Сергеевича просто ошиблись на один день, когда составляли текст письма для Екатерины Федоровны. Хотя нельзя также исключать возможность ошибки официальных источников.
Тем не менее, 12 и 13 августа направление атак 900 СП не менялось, следовательно, речь идет о разнице в календарной дате, тогда как место гибели Василия Сергеевича и в том и в другом случае не меняется; - останки предположительно находятся на площади в 1 км? , - на юго-запад от Жидки до Лосиные Ямы, а также южнее от дороги Жидки - Нов. Морохово до Ерхово и высоты 215.2.
В последующие дни 242-й СД удалось продвинуться вперед, захватив высоту 215.2 и даже приблизиться к восточной окраине Чуркино.
Еще в июле 1941г. в тылу 242 СД была построена переправа через болото Осотня.
«Бои не прекращались. Гитлеровцы рвались на север, захватили Ярцево, станцию Ломоносово, Духовщину. На нашем участке фронта ясно определилось направление их главного удара: на Белый, Ржев, Вышний Волочек. Всеми силами враг пытался перерезать железнодорожную магистраль Москва – Ленинград. Сделать это не удавалось, и фашисты метались, как одержимые, в поисках слабых мест в нашей обороне. Путь на север им преграждала 30-я армия, в составе которой действовала наша дивизия. В последние дни комсомольский батальон без конца перебрасывали с одного фланга на другой. Мы участвовали в оборонительных боях, переходили в контратаки и даже наступали. Танков с каждым днем становилось все меньше, ряды наши таяли, а пополнения не предвиделось.
Командир дивизии, наконец, вывел наш батальон в резерв и строго-настрого приказал начальнику штаба без надобности не бросать нас в бой. Шел второй месяц пребывания батальона на фронте. Возвращались раненые из медсанбата. Многие досрочно покидали госпитали и досрочно вливались в родную часть…
Дорога была изрыта воронками, раскисла от дождей. Навстречу попадались конные обозы, санитарные машины. Но того оживления, какое мы наблюдали в июле, уже не было: войска прочно окопались, перегруппировки были завершены, фронт стабилизировался» §4. Прорыв обороны Красной Армии на стыке 19-й и 30-й Армий в районе болота Осотня в начале октября 1941г. Прорыв немцами обороны на стыке 30-й и 19-й армий, - подробно описан в книге военных мемуаров «Годы в броне» , - командиром отдельного танкового батальона, действующего в составе 242 СД.
Дважды герой Советского Союза генерал-полковник танковых войск Давид Абрамович Драгунский в годы Великой Отечественной войны командовал сначала отдельным танковым батальоном, а затем – танковой бригадой. В своих воспоминаниях он показывает мужество и высокое боевое мастерство советских танкистов. Правдиво нарисованы образы видных военачальников Советской Армии, командиров частей и подразделений, политработников и рядовых воинов.
С немецкой стороны, прорыв обороны советских войск в районе болота Осотня описан в книге Генриха Гаапе «Конечная остановка: Москва. 1941/1942: Дневник фронтового врача» Генрих Гаапе. В июне 1941г. – лейтенант медицинской службы (Assistenzart) и батальонный врач 3-го батальона 18-го пехотного полка 6-й пехотной дивизии вермахта. Вместе со своим батальоном участвовал в боях с частями Красной Армии на границе СССР в Литве (район Кальварии), в Белоруссии (у Полоцка) и в Центральной России (западнее и восточнее города Белый, южнее Торжка, у Старицы и больше года в районе Ржева). За бои под Полоцком был награжден «Железным крестом» 2-й степени, за штурм «Высоты 215» - «Железным крестом» 1-й степени, за бои под Ржевом в 1942 году – «Знаком штурмовых атак» и «Немецким крестом в золоте», а также за уничтожение вручную миной советского танка Т-34 под Полунино в августе 1942 г. – «Почетной нашивкой за уничтожение танков», став таким образом к концу 1942г. одним из самых награжденных войсковых врачей вермахта. Досрочно получил воинское звание капитана медицинской службы (Stabsarzt) в сентябре 1942г. и был назначен полковым врачом 58-го пехотного полка своей дивизии, а затем помощником дивизионного врача 6-й пехотной дивизии. Всю войну он вел личный дневник, неплохо рисовал портреты и батальные сцены. Умер в 1980 году.
Д.А. Драгунский и Г. Гаапе описывают один бой (2 октября) каждый со своей стороны. Несмотря на то, что Василий Сергеевич погиб за полтора месяца до описываемых событий,- атака немцев происходит на месте наступления 900 СП в ходе Духовщинской наступательной операции.
Драгунский: «Сентябрь сорок первого был на исходе. В этом году осень на Смоленщину пришла ранняя. Начались заморозки, болота окутывала белая липкая паутина, над лесом кружилась пожелтевшая листва. В окопах и траншеях становилось холодно. Солдаты жались друг к другу, набрасывали на себя помятые шинели, разорванные плащ-накидки. Но и это мало согревало людей.
Позади остались тяжелые дни отступления, изнурительные контратаки, многодневные бои на смоленском направлении. Наша 242-я стрелковая дивизия вот уже свыше двух месяцев оборонялась севернее Ярцево. Врагу так и не удалось выйти на Белый, Ржев, на Вышний Волочек и перерезать железную дорогу Москва-Ленинград.
Июльские и августовские бои измотали обе стороны. Гитлеровцы притихли: мы заставили их прижаться к земле, перейти к обороне.
Нелегко пришлось и нам. Полки понесли большие потери. В ротах насчитывалось по нескольку десятков солдат.
…Выбыла из строя большая часть командиров рот… И все же враг, рвавшийся на север, был остановлен.
Наступило затишье. Шла обычная перестрелка. Обе стороны обменивались снарядами-«гостинцами». Время от времени гитлеровцы обрушивали на наши позиции шквальный огонь. Мы также не оставались в долгу – огрызались пулеметным и артиллерийским огнем. В сводках информбюро об этих действиях сообщалось: «На смоленском направлении идут бои местного значения».
Гаапе: «Первые три недели сентября прошли в безмятежном однообразии. 22 сентября 1941 года мы получили, наконец, приказ оставить наши квартиры на Щучьем озере и выдвинуться в подготовленные позиции у Ректа , 15км (!?) юго-западнее Белый. Это был район нашего исходного положения для наступления на Москву. Чтобы скрыть от противника наши передвижения, мы двигались по маршруту только ночью. 26 сентября мы достигли новых позиций. Система окопов была очень хорошо подготовлена, много блиндажей защищало нас от вражеского обстрела. Русские тоже вскоре нам показали, почему были построены эти блиндажи. Их артиллерия напала на нас с концентрированным неистовством. Но уже через короткое время мы привыкли к грохоту разрывов и чувствовали себя совсем как дома…»
Драгунский: «Создавшуюся оперативную паузу мы использовали для того, чтобы уйти глубоко в землю, день и ночь совершенствовали свою оборону…
Огромная ответственность лежала на всех нас. Нашей потрепанной в боях, ослабевшей дивизии предстояло оборонять полосу свыше двадцати километров – фронт немаленький! Положение усугублялось еще и тем, что наша 30-я армия не располагала резервами: не имела вторых эшелонов, танков.
Все свои силы мы сосредоточили на главном танкоопасном направлении – на дорогах, идущих из Ярцево на Духовшину и Белый.
Во второй половине сентября на нашем участке фронта началось усиленное передвижение противника. Подходили его танковые части, подтягивались к фронту артиллерия и минометы, усилила активность вражеская разведывательная авиация…
Немцы упорно готовились к наступлению, и, судя по всему, в недалеком будущем»
Гаапе: «… 2 октября должно начаться наступление, которому надлежит донести нас до отдаленной не 300км Москвы. Как и у Полоцка, наш 3-й батальон создает первую волну атаки. Мы должны прорвать вражеские укрепления на такую ширину, чтобы Первая Танковая дивизия смогла прорваться через возникшую дыру в глубь русского пространства. Кагеняк, Больски и я сидим в одном блиндаже и изучаем авиа-фотоснимки русских позиций. Они хорошо замаскированы, но все же мы смогли различить заграждения из колючей проволоки и глубокоэшелонированную систему окопов. «Приблизительно 5.5км дальше в тылу, - поясняет Кагеняк – русские построили деревянный мост длинной около 3км через болото, который лежит между их главной оборонительной линией и Белым. Вероятно, они снесли целые деревни, чтобы получить необходимую для моста древесину. То есть исчезли с лица земли различные деревни, обозначения на карте. Это завтра затрудняет нашу ориентировку. Когда прорвем русскую линию обороны, мы должны потом немедленно наступать на этот мост. Если мы сможем захватить его неповрежденным, то это будет решающим для успеха нашего наступления. Противник построил его, чтобы больше не делать большого объезда вокруг заболоченного района. А мы должны пойти на риск и в любом случае захватить этот мост. Как я уже говорил, он три километра длинной. Если мы вдруг попадем под обстрел, то мы должны будем идти дальше и не сможем залечь из-за болота. Когда болото окажется позади нас – наши главные трудности миновали!»
Драгунский: «Я сидел в блиндаже комдива и беспрерывно теребил командиров частей. В другом углу охрипший, оглохший и контуженный начальник связи майор Кулаков надрывно вызывал начальников штабов полков, требуя докладов о положении дел.
Разведывательная группа, а вслед за ней и артиллерийские наблюдатели докладывали о тяжелых боях на нашем левом фланге. На полк Самойловича обрушилась авиация, артиллерия. Несколько десятков танков ворвались на позиции батальонов первого эшелона, артиллерийский дивизион, выдвинутый нами на прямую наводку, включился в бой с прорвавшимися танками. С командиром полка телефонная связь была прервана.
Комдив настоятельно просил командарма В.А. Хоменко усилить левый фланг дивизии артиллерией. Но что мог ответить командарм? Вся его армия отражала в эти часы превосходящие силы противника. Наконец заработало радио. Кто-то взволнованно закричал: «Танки прорвались на наш КП. Убит Самойлович. Бой идет на артиллерийских позициях. Помогите огнем!»
Глебов связался с командиром артиллерийского полка Семашко: «Весь огонь сосредоточить на левом фланге! Выдвигайте дивизион на батуринскую дорогу!»
Я видел, как артбатареи снялись с позиции и помчались на юг. Наша попытка придвинуть правофланговый полк Максимова ближе к центру не увенчалась успехом.
Налетевшая немецкая авиация нанесла бомбовые удары, прижав все живое к земле»
Гаапе: «…Я вновь закрепил на своем ремне сумку врача и взглянул на часы. Прошло 15 минут с тех пор, как я сделал первый прыжок из наших окопов. Теперь мне вновь следовало вспомнить мое пехотное обучение в рекрутские времена в Дюссельдорфе, если я хочу присоединиться к моему батальону. Я сделал пару прыжков, бросился вниз, пополз, пробежал пару шагов и вновь пополз, пока наконец не достиг последних стрелков правого фланга нашего наступления. Нашим атакующим солдатам не повезло, и они напрямик преодолели участок заградительного огня, когда обстрел с его уничтожающей силой только начался. Невдалеке лежало густое, но теперь уже подбитое нашей артиллерией вражеские заграждения из колючей проволоки. Все больше умолкало трещавших перед нами русских пулеметов. Первая линия окопов была теперь в наших руках. Стук немецких автоматов и треск ручных гранат возвещали о том, что наши солдаты развернули бой уже в ходах сообщения русских. Идущие впереди штурмовые взводы уже заняли два других ряда окопов. Но огонь вражеских стрелков оставался еще опасным и вынуждал нас к большой осторожности. В окопы приполз Когенек и присоединился к нам. На несколько мгновений он рискнул бросить взгляд наружу и тотчас же пригнулся, когда по нему выстрелил снайпер»
Драгунский: «К нам на КП в батуринский лес просто чудом добрался майор из штаба армии и передал распоряжение отойти в район Белого, организовать оборону на армейском оборонительном рубеже. От него мы узнали, что противник прорвал фронт на стыке 19-й и 30-й армий.
Наша дивизия, находившаяся на левом фланге армии, оказалась в тяжелом положении, будучи обойденной, с двух сторон.
Немецкие танки вышли в наш тыл и продолжали наступать в направлении Белого»
Гаапе: «…Наши саперы вскоре очистили дорогу от противотанковых мин. Мы отошли в сторону. Мимо нас прогромыхала Первая танковая дивизия»
Драгунский: «В ту ночь мы сделали все возможное, чтобы собрать дивизию в кулак и выйти на новый рубеж, указанный офицером связи.
Подтянули полк Максимова. Майор Семашко собрал остатки своей артиллерии. Объединили разрозненные подразделения саперов, связистов, комендантскую роту. Но полностью спасти полк Самойловича не удалось»
Гаапе: «Как и предполагал Кагенек, мы приближались к длинному деревянному мосту, пересекающему болотистый район. В Красной армии теперь царила паника. Многие группы пехоты бросали оружие и сдавались без боя. Мы захватили множество крупнокалиберных орудий, которые противник был вынужден оставить при отступлении. Под вечер наши атакующие роты во все вновь и вновь вспыхивавших боях оттеснили отступавших русских до начала заболоченной местности. Большое число из них не желало сдаваться и пыталось отойти через мост. Но это было безнадежно. Наши пулеметы выкосили их не мосту»
Драгунский: «Батурино захватили гитлеровцы, разгромившие при этом наши тыловые базы. Мы лишились боеприпасов, продовольствия, медикаментов.
…Противник двигался на восток, оставляя нас в своем тылу»
Гаапе: «…Мост был примерно 6 метров в ширину. На мало-мальски твердом грунте бревна лежали прямо на земле, в болотистых местах они подпирались деревянными опорами. Наша маршевая колонна тянулась, как длинный ряд жутких теней в быстро наступавшей ночи.… Уже ближе к полуночи наш авангард достиг твердого грунта, и слабое вражеское сопротивление было сломлено»
Таким образом, советские группировки, Участвовавшие в Духовщинской наступательной операции, не смогли выполнить задачи поставленные Ставкой Верховного Главнокомандования по овладению городом Духовщина и выйти на подступы....
http://geno.ru/article/3246/