14 октября показалось солнце, холодные его лучи кололи глаза. На Лихое болото прилетели самолёты врага, деловито по очереди они высыпали бомбы на остатки переправы и ушли, просматривая Рессету вниз по течению. Один самолёт остался. Приглушив мотор, лётчик кричал в рупор: — Иван, сдавайся! И швырял листовки. Немцы ждали час, а затем осенний ветер принёс на Лихое болото... похоронную музыку! Она текла из оврагов и лощин, где за вражескими танками стояли громкоговорители.
«Уж лучше бы снаряды и пули!» — с отчаянием, с ненавистью думала я. Такие же мысли читала в глазах остальных. Снаряд и пуля рождали ответныю ярость. А эта кладбищенская нудь смертным холодом лилась к сердцу, сжимала спазмами горло.
Чем мучительнее жёг нас враг, тем чище, тем крепче становилась наша любовь к Родине, тем страшнее делалась наша ненависть к врагу. Сознание бессмертия нашего правого дела рождало у солдат и командиров мужество, пределов которому мы сами не знали. И тогда мы решили пробиваться. Мы пошли самым тяжёлым путём — к Москве! Комиссар дивизии Лаврентьев поднял вверх почерневшее, как земля лицо и, не увидев неба сквозь дым, не вздохнул, а крепче стиснул тяжёлые челюсти, сказал:
— По четыре становись! Взять раненых!
Глуховатый голос его придавил на миг все звуки вокруг и был услышан всеми.
От вражеского орудийного грома качнулась земля и оделась в дым. И потом всё стонало в дыму. Падали сосны. Горело железо. А наши колонны шли. Дорогу прокдадывал штык. И здесь я узнала: если в сердце есть огонь, он может спалить всё.
В ночь на 25 октября мы вошли в Тулу. Дошли не все. Но сколько бы нас не осталось, мы были дивизией, созранив её Знамя.
Не оркестров мы ждали. Но в себя-то хоть прийти надо нам! И переобмундироваться. А нас — в бой.
— Красноармейцы, командиры, политработники 290-й! — выкрикнул напористым, звучным голосом секретарь обкома В. Г. Жаворонков.
— Герои!... это слово всколыхнуло ряды. Они попритихли, подравнялись. Он мог бы сказать: «Славные защитники Родины!» Мы приготовились услышать эти слова, они, наверно, подбавили бы нам горечи, душевного смущения. Неловко всё же, когда тебя величают «славным», а ты отступаешь до самого Подмосковья. Но он сказал «герои». И это было справедливо. Ведь и фашистам крепко досталось от нас.
Домолчав немного, секретарь продолжал: — Вы громили гитлеровцев у Почепа, у Жуковки, под Брянском. Были в десятках сражений и враг ни разу не победил вас. Выше голову, товарищи!
Всё тем же напористым вызывающим безотчётное доверие голосом секретарь коротко обрисовал обстановку: немцы под Ленинградом, Ростовом. В Москве 20 октября введено осадное положение. Вчера осадное положение введено здесь, в Туле.
Беда была большой, чем представлялась нам оттуда, из огненных колец. И ряды стояли уже как стены.
Оратор говорил о стойкости Красной Армии, о мощи тыла — гигантской военной кузницы победы. Он не преуменьшал опасности, не утешал, не успокаивал. И становилось легче, спадала с плеч тяжесть.
Незаметно секретарь обкома вернулся к делам дивизии. Нам ли не знать их! Но он говорил о наших сражениях, как о делах героев, и мы гордились и страдали, вновь переживая подвиги и смерть пулемётчика Николаева, артиллериста Живодёрова — депутата Калининского облсовета, медсестры Фаины Алексеевой, командира полка Ружьева, комиссара дивизии Лаврентьева, майора Жолтикова, Фроси Кольцовой, Октябрины Цюпко, Оли Широких, врачей Синицкой, Чамовой и многих других наших боевых товарищей, которые остались там, у Рессеты, в Брянских лесах.
— Имена героев будут сиять в лучах нашей победы. Мы отступали, — сказал секретарь обкома. — Сила была на стороне врага. Но дальше отступать нельзя. Послушайте, чему учит Гитлер своих разбойников! — Он потряс розоватым бланком. — Это «обращение фюрера к войскам».
Я запомнила, что он прочёл: «Надо любыми средствами добиваться того, чтобы мир был завоёван немцами... Мы должны прежде всего истребить русских, белорусов, украинцев, поляков, чехов... Нет никаких причин не сделать этого... Не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, — убивай...»
— Вы слышали? — спросил секретарь. — С этим идёт по земле фашизм. Смял бланк, швырнул под ноги. Чей-то сапог вдавил его в грязь.
— Ещё второго октября, — сказал секретарь обкома, — Гитлер отдал войскам приказ о наступлении на Москву. Наш воинский долг — выстоять здесь, под Тулой. Выстоять сегодня — значит победить!
Потом говорил старик, комиссар одного из батальонов рабочего полка. Он всё время высоко поднимал кулаки и обрушивал вниз с такой силой будто вколачивал Гитлера в землю.
— Тула стальная душа. У Тулы своротим Гитлеру скулы! — выкрикнул он под конец.
Дивизия заняла оборонительный рубеж в первом эшелоне, прикрывая пути подхода южнее Тулы со стороны Мценска. В девятом часу длинная танковая колонна показалась на шоссе. Танки шли ходко, как будто Тула ждала фашистов с цветами. Танкисты даже люки откинули, на броне — пехота, за танками — огромные грузовики с пехотой. Колонна ударила в стык 878-го и 882-го полков. На ходу бойко застучала из всех стволов уверенная, что наши бойцы так и брызнут с бугров. Но никто не дрогнул. Мы стояли насмерть. Вспыхнули первые четыре вражеских танка. А зенитчики обрушили на колонну гитлеровцев шквал артиллерийского огня, били в основном прицельно, прямой наводкой. Фашисты закрутились, потом отпрянули назад, отстреливаясь...
В честь 24-й годовщины Октября с утра 7-го ноября воины 290-й стрелковой дивизии, наступавшие на посёлок Косая Гора, уничтожили более 200 гитлеровцев и десять танков. К исходу 7 ноября дивизия вышла на рубеж станции Рвы, опушка леса севернее Косой Горы. После ожесточённых боёв, к исходу дня 8 ноября дивизия вышла Западнее Косой Горы и закрепилась на этом рубеже. В результате открытых флангов дивизии, 9 ноября пехота и танки противника нанесли удар во фланг и тыл наступающих частей 290-й стрелковой дивизии, врезались в её боевые порядки, нарушив управление. Части дивизии понесли большие потери. В ходе боя было уничтожено 6 танков и до 300 вражеских солдат и офицеров. Потери дивизии достигли 500 человек убитыми и ранеными. После упорного трёхчасового боя дивизия была вынуждена начать отход. И сосредоточилась севернее Тулы в районе Конино. 885 стрелковый полк 290 стрелковой дивизии прикрывал Московское шоссе с севера. Беспрерывные атаки гитлеровских войск с востока и с севера пытались окружить Тулу. Гудериан стремился овладеть Тулой важным узлом путей сообщения и аэродромов. Противник стремился перерезать главную магистраль, связывающую Тулу с Москвой. Велись ожесточённые бои, в ходе которых населённые пункты Кетри, Большое Конино по несколько раз переходило из рук в руки. Большую активность проявила авиация врага. Тем не менее войска 50-й армии в тесном взаимодействии с частями 49-й армии отбросили противника и вышли на рубеж Пронино, Кетри. В ходе этих боёв противник понёс большие потери. Последняя попытка противника окружить Тулу не удалась, как и все его планы выхода на Москву с юга.
В оборонительных боях и сражениях под Тулой немецко-фашистские войска понесли невосполнимые потери в живой силе и боевой технике. «Наступление на Москву провалилось, — пишет Гудериан. — Все жертвы и усилия... оказались напрасными. Мы потерпели серьёзное поражение...»
Срыв всех планов врага представлял собой большую победу, которая окрылила защитников Тулы. После неудачного наступления фашистское командование не оставило своего замысла по окружению Тулы с востока и юго-востока.
В ночь на 3 декабря, по данным разведки в Руднево сосредоточились до 130-150 танков и около полка моторизованной пехоты. Разделившись на две части, войска противника двинулись на Запад и Северо-запад, в общем направлении к Московскому шоссе, а 70-80 танков направились на юг и юго-восток на Веневское шоссе. Угроза окружения Тулы стала реальной.
3 декабря 1941 года Военный Совет армии обратился к бойцам, командирам политработникам с призывом, в котором говорилось: «...в настоящий момент наступили решающие дни борьбы за Тулу. Обнаглевший враг должен быть уничтожен, для этого у нас достаточно сил и средств. Для полной победы над зарвавшимся врагом необходимо: всем быть начеку, выше бдительность, точно и беспрекословно выполнять приказы командиров и комиссаров. Ни шагу назад. Враг должен быть уничтожен».
Тем временем враг, прорвав оборону армии в районе Дубки, Колодезная, Дорофеевка, танковыми и мотострелковыми частями вышел в район Руднево, Ревякино. Его передовые части вышли на Московское шоссе. Связь штаба армии с Москвой прервалась. Тульская операция является одной из глубоких наступательных операций первого периода Великой Отечественной войны.
А 6 декабря 290-я стрелковая дивизия в составе ударной группы войск 50-й армии прорвала фронт противника северо-западнее Тулы и повела наступление на Калугу. В боях на подступе к Калуге и при штурме города советские воины проявили героизм и отвагу, показали возросшее мастерство. За боевое мастерство, героизм и мужество личного состава орденом Красного Знамени был награждён 885 стрелковый полк 290-й стрелковой дивизии.
И не было уже силы, которая могла бы остановить нас. И помнили мы Рессету. И видели Победу.
290-я Могилёвская Краснознамённая, орденов Кутузова и Суворова стрелковая дивизия, рождённая в огне Великой Отечественной войны, прошла большой путь борьбы и побед. Её омытое кровью Знамя развевалось у стен Москвы и Тулы, на полях Брянщины, на Десне, на полях Смоленщины и Белоруссии (освобождая города: Могилёв, Ленино, Горки, Гродно и Гродненскую область), над равнинами Польши.
Под этим Знаменем полки Краснознамённой громили врага в Восточной Пруссии, штурмовали Берлин и доколачивали последние гитлеровские войска на Эльбе.
Дивизия с честью выполнила все приказы Верховного Главнокомандующего и получила от него двенадцать благодарностей за образцовое выполнение боевых Заданий на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.
За время Великой Отечественной войны 290-я стрелковая дивизия прошла с боями 4420 километров, освободив 5180 населённых пунктов. Свои боевые действия дивизия закончила 7 мая 1945 года на реке Эльба.
За боевые отличия 19200 солдат, сержантов, старшин, командиров и политработников награждены орденами и медалями Советского Союза и иностранными — американскими и польскими. Девяти воинам присвоено звание Героя Советского Союза и одному кавалеру орденов Славы 3-х степеней, Михаил Кондратьевич Терещенко лейтенант 882 стрелкового полка посмертно. Виталию Васильевичу Томиловских старшему сержанту, парторгу роты. Умер 12 апреля 1986 года. Дмитрий Борисович Маматов рядовой пулемётчик посмертно. Юрий Михайлович Двужильный капитан, командир батальона 878 стрелкового полка посмертно. Юрий Фёдорович Зарудный лейтенант, командир стрелковой роты 878 стрелкового полка, ныне генерал-полковник Москва. Михаил Тихонович Курбатов сержант посмертно. Алексей Степанович Маякин старший лейтенант, командир взвода разведки 878 стрелкового полка г. Горький. Семён Тихонович Атрохов 885 стрелкового полка город Новосибирск. Майор Петров политрук посмертно. Сафонов Михаил Фёдорович, разведчик 374 разведроты, кавалер Орденов Славы 3-х степеней. Григорий Иванович Сергеев майор 878 стрелкового полка, Герой Социалистического Труда город Калуга.
Двадцать раз Могилёвская Краснознамённая дивизия отмечалась в приказах Верховного Главнокомандующего за взятие городов.
Бывший секретарь политотдела, бывший парторг 374 разведроты,
290 Могилёвской, Краснознамённой орденов Кутузова и Суворова стрелковой дивизии
девичья Печко, ныне Зубкова Зинаида Владимировна.
25.01.1989 года.http://school34.mycity.by/content/view/1022/12/